Сучка

Собака лает — ветер носит.
А сучка — делает минет.
Всяк получает то, что просит,
Какой вопрос — такой ответ.

Я ветрена? Судите ветер.
Ты хочешь верности? Ништяк.
На этом скучном белом свете.

Есть куча преданных собак.

Они несут сторожевые
обязанности при луне.
Хотите? В мире есть такие!
Но с этим лучше не ко мне.

Всяк то, что просит — то получит.
Ты должен выбрать дорогой.
Реши... ты хочешь меня сучить?
Или собачиться со мной?

Эти алые клейма

 Эти алые клейма
пестроалые клейма
похожие на следы
хищницы в нежной мгле.
На пути к тому,
что хочется проглатить

Из Анри де Ренье

 

Когда заката бархатен огонь,
На блюде волн, в пространстве голубого.
Иду на пляж. И наберу в ладонь
Чудесного песку, как солнца золотого!

Дам убежать ему меж пальцев запыленных.
И говорю пред наступленьем тьмы
«Жизнь — это горсточка пылинок золоченых,
На время взятая у вечности взаймы».

Подражание И.Ф.Анненскому

Среди жлобья, в собрании кутил
предпочитаю я еблом не щелкать:
не потому, что б кто-то мне светил,
а просто в воздержанье мало толку.

И если мне с похмелья тяжело,
Я не спешу бросать во власть гранаты —
Не потому, что это западло,
А потому, что нету виноватых

Потерянное

Бежит сверчок, он знает наперед:
Ему в пути не сохранить пожитки.
Вещам не рынок ценность придает,
а ощущенье, что несешь убытки.

Как толкованье трудным письменам
судьбы, потом даются нам потери,
чтоб возвестить явленье счастья нам,
когда оно оставлено за дверью.

Нам недоступно счастье знать в упор.
И лишь когда его мы потеряли. 
Мы узнаем таинственный узор
прошедшего в манящем зазеркалье.

Когда давалка пошла по кругу – круг увеличивается в геометрической прогрессии

 Именно это сейчас происходит с Россией. Каким бы отверстием не повернулась – с любого конца стояк… Казахстан, Азеребайджан, Молдова и т.д. 

Все будут иметь к ней претензии. И будут иметь её в случае падения...

Русалка

 Млеет воздух над водой,
дева плещется в реке.
Смотрит парень молодой
на неё не в далеке.

То всплывает над волной.
То опять нырнет ко дну.
Думает: ужо, постой
груди я твои сомну.

Окажись на берегу.
Охладилась ты в реке.
Я согну тебя в дугу.
Буду жарить на песке.

Но не знает молодец,
что расклад не так-то прост.

Религия

Около храма крапива срослась
с жестким бессмертником в совокупленьи.
К всякой религии всякая мразь
липнет как мокрое платье к коленям...

Песнь обывателя во время войны

 Если поезд ушел, кантоваться нам здесь на вокзале,

надо ждать и надеяться, может иные придут.
Там вагоны пустые Есть место в надежном в подвале.
Если тихо сидеть, то продержишься, не засекут…

Надо ставить заплатки. Омоновцев не беспокоить.
Разводить не руками, а кур, гиацинты, костры.
Надо как-то крутится, мечтая иль жизнь обустроить,
или нахер свалить навсегда из проклятой дыры.

Мы не будем пускать под откос поезда, партизанить.
Пусть другие себе в небесах зажигают звезду.
Если нам этот век, не спросивши у нас, навязали,
Надо просто терпеть, чтоб обжиться и в этом аду.

Ода на войну в Украине

 «А что до слезы из глаза,
Нет на нее указа ждать до другого раза»
Иосиф Бродский

Дорогая кукушка, стоя пред древом жизни,
прежде чем расплеваться и пожелать отчизне
вылезть из этой ямы, жду твоего ответа,
глядя с тревогой на разные стороны света.

Снова два братских народа действительность бьют в осколки.
Вместо того, чтобы жарить сестренок на банной полке.
А нынче какие свидания? Едет к украинской Таньке
русский Иван на задание. На вечно глохнущем танке.

Совершенно разные вещи

 Понять это каждый сможет.
Дать по роже и дать в рожу
— это одно и тоже.
Совершенно одно и тоже

Но как свидетельствует опыт
очень многих мужчин и женщин:
дать по жопе и дать в жопу
— совершенно разные вещи.

Порой бывает сладостно молчать. И только слушать.

 Декабрь морозный наложил печать
на наши окна. Тихо таят свечи.
Порой бывает сладостно молчать.
И только слушать. Так проходит вечер.

Чтоб покурить он выйдет. И с балкона
вдруг позовет меня: «Иди сюда»
А на морозе небо так бездонно.
И так близка полярная звезда.

И подает нам звездный виночерпий,
покуда все вокруг темным-темно,
над одинокой пропастью вечерней
в тумане звездном белое вино.

На сладкое была Луна...

 На сладкое была Луна.
Едва очухавшись от сна.
Бела, поскольку ночь черна,
Дала в позиции бревна.

Он навалился груб и пьян.
Как на гвардейцев д’Артанья́н.
Как буйная толпа смутьян
В врата впихует свой таран.

Скрипела скрипкою кровать,
когда он принялся ебать.
Но почему вот это, блядь,
зовется словом «переспать»?

Суров как древний феодал.
Он властно девкой обладал.
И постепенно пробуждал,
поскольку трахал, драл, ебал.

Луна все млела. Все темней.
И ночью, полною теней,
творил он произвол над ней.
Как-будто загонял коней.

Она стонала. Он пыхтел.
Слиянье ебанутых тел.
Но ведь давать её удел.
Дери милок, коль захотел.

Вкушает птичку крокодил.
Хозяин тот – кто засадил.
На плечи ножки положил.
И задолбал что было сил.

Вселенской нежностью полна.
Заходит в облака луна.
И отогнав остатки сна
Трет простыню спиной она…

Раздел хозяйку извращенец

 

Раздел хозяйку извращенец.
И о высоком думать стал.
Её поставил на колени.
И нараспев стихи читал.

Она была поэту рада.
Ему не ставила препон.
И в ритм подмахивала задом.
В подушку пряча нежный стон.

Сраженный аккомпанементом,
что был не хуже чем стихи,
он словно бы аплодисменты
дарил ей легкие шлепки.

Движенья попки ускоряя,
так декламируя вспотел.
Для развлечения хозяек
сей поэтический раздел.

БДСМ

 

Не замечая тяжести оков,
хотя их вроде трудно не заметить,
я беззащитна как сама любовь
попавшая в расставленные сети.

А надо мной судья и прокурор.
Что для начала хлопает ладошкой.
Опять стандартный суповой набор:
Мослы да кожа с жировой подложкой.

Опущенная в пропасть голова.
Приподнятые к порке ягодицы.
И кляпом закупорены слова,
которые могли б сейчас пролиться.

Но не прольются. Не раздастся плач.
Ты скрипка. И раскаиваться поздно.
И розга как смычок. Палач – скрипач.
И партитура небосвода звезды.

Привычка к боли отрицает боль.
Хотя какое в жопу отрицанье.
Я не позерка. Не играю роль.
А сотрясаюсь музыкой мычанья.