Сам он мухи не тронет
тапком,
но любит когда,
в упоенье падком,
дама
сползает пред ним
на колени.
Полностью
растворяясь в тени.
Он аккуратно,
ленив, а не пылок,
глядя на звезды
разверзшейся ночи,
вальяжно сверху
придвинет затылок
сквозь щелку губ
проскользнет за щёчку.
А дальше, милая,
хуй его знает,
хуй знает точно,
он рвется к глотке,
неспешно голову надевая,
хуй познает
язычок молодки.
О сладострастное
языкознанье.
Чмокают губы,
язык порхает,
Дальше ужасы
шпагоглотанья.
В логово горла
ящер вползает.
Не поперхнется.
Мычит.
Не воет.
Лижет.
Сосет.
И довольно ловко
Она услужливой
головою
играет с чпокающей
головкой.
А ёбарь, что
подставил источник
даме
стоящей
пред ним на коленях
Голову поднял
на небо ночи.
И наблюдает
за звезд теченьем.
но любит когда,
в упоенье падком,
дама
сползает пред ним
на колени.
Полностью
растворяясь в тени.
Он аккуратно,
ленив, а не пылок,
глядя на звезды
разверзшейся ночи,
вальяжно сверху
придвинет затылок
сквозь щелку губ
проскользнет за щёчку.
А дальше, милая,
хуй его знает,
хуй знает точно,
он рвется к глотке,
неспешно голову надевая,
хуй познает
язычок молодки.
О сладострастное
языкознанье.
Чмокают губы,
язык порхает,
Дальше ужасы
шпагоглотанья.
В логово горла
ящер вползает.
Не поперхнется.
Мычит.
Не воет.
Лижет.
Сосет.
И довольно ловко
Она услужливой
головою
играет с чпокающей
головкой.
А ёбарь, что
подставил источник
даме
стоящей
пред ним на коленях
Голову поднял
на небо ночи.
И наблюдает
за звезд теченьем.