В геях мне непонятно одно. Почему ебля в жопу

 заставляет выходить на улицу с флагом?

Равноправие полов и феминизм

Одна дура когда-то захотела равноправия, работать и носить брюки, а ты теперь должна вставать в 6 утра и переться на работу, как проклятая.

Хороший текст пишется как бы поверх другого.
Сочинение пверх воображаемой книги.
«Египетская марка» Мандельштама, написанна вместо романа — точнее, как бы на полях невидимого романа.
Книга состоит «из горячего лепета одних отступлений».

Сидеть лишь трудно драной попкою

Влачились пятый раз из душа

В пугливо-чуткой тишине.

Ты выебал уже всю душу
Не только тело все во мне.

Пора уже завесить юбкою
твои любимые места
Вновь превращаясь в деву хрупкую,
что так невинна и чиста.

Пускай обратно в цыпу робкую
ночная обернется блядь.
Сидеть лишь трудно драной попкою
И горлом трахнутым глотать.

В дрова

Встреча. Вечер. Три бутылки
Кисло-сладкого вина.
Ты томишься страстью пылкою
Я уже в дрова пьяна.

Не надейся же на чудо.
Молча, не смотри в упор.
Подними дрова отсюда.
И бросай их на ковёр.

К черту узы узких юбок.
Где-то Бог?! Тут порог

И бутоны алых губок
Распускаются меж ног...

постепенно превращаясь в стоны

На поляне солнцем озаренной

по траве стелился шепоток,

постепенно превращаясь в стоны...

Только ноги сами приведут

Ты со мной простился на рассвете.
По пути забросил в институт.
Страшно, мне тебя ещё раз встретить.
Только ноги сами приведут.

я была карандашным наброском

Перед тем, кто сидел за столом
я была карандашным наброском,
девочкой, угловатым подростком,
Он меня разрисует потом.

Взяв в обмен только девичью честь,
он творил упоенно, неспешно.
О, каким же я способом грешным
превратилась в ту, что я есть.

Рисовал меня негой тягучей,
телом всем прижимаясь к холсту.
Яркой радугой, черною тучей
заполняя мою пустоту.

И заполнена им до предела,
хоть и брошена после всего,
свою душу и мысли, и тело
я твореньем считаю его.

У приличной гёрлы,
что не знает лени,
до мозолей стертые
нежные колени...

Девочка хотела праздничных веселий.

Девочка хотела праздничных веселий.
Запустили девочку ночью каруселью.

Взросло восседала. Наравне пила.
После всех катала. Каждому дала.

Поломали целку, словно «Ленин» льдину.
Дали дуре-лошади каплю никотина.

Голова больные утром от похмелья.
А места иные — от того веселья.

Выебли и ладушки. И совсем не жалко.
Гусеница в бабочку. Девочка — в давалку.

Собака

Я подошла к тебе так близко,
чтобы потом в тебя упасть.
Лицом как сука в чью-то миску
постыдно раскрывая пасть.

А ты с усмешкою глумливой
заставил, сдерживая прыть,
всё вылизать неторопливо
и высосать, и проглотить.

А после, потрепав по щечке,
довольный выдолбленным ртом,
сказал, что это всё цветочки,
но будут ягодки потом.

Погладив голову маленько
хозяйской ласковой рукой,
сказал "Пошли". На четвереньках
я двинулась вслед за тобой...